Социальная смерть мага

Мы уже много раз говорили, что на определенном этапе развития самосознания Маг сталкивается с очевидным фактом ложности мироустройства, ошибочности базовых принципов картины мира и фальшивости мотивов существования в этой картине. В этот момент маг переживает своего рода «кризис середины жизни», однако намного более серьезный, часто сопровождающийся болезнями и депрессиями, и приводящий к необратимому изменению его сознания. Фактически, мы имеем полную аналогию с процессом умирания — так же, как в смерти происходит последовательное разрушение проводников сознания, обеспечивающих процесс осознания данной картины мира, так же и в этом «кризисе» происходит крушение самой картины. Однако определенная разница всё-же есть. В случае «физической» смерти процесс разрушения происходит в результате исчерпания возможностей существования сознания в картине мира, и «инициатива» разрушения исходит от самой «картины». Иными словами, это Мироздание «вытесняет» ставшее бесполезным сознание за свои пределы. В случае же «кризиса» Мага инициатива разрушения сосуществования сознания и «старого» мира исходит от самого сознания, которое уже не может воспринять иерархические отношения ценностей, установленные в этом мире.Состояние освобождения от различных ролей, отношений, от мира и от самого себя — это форма символической смерти. Это хорошо известно различным духовным системам как главнейшая цель внутреннего развития. Смерть «эго» может происходить постепенно, на протяжении длительного периода времени, а может случиться внезапно и с огромной силой.
Кроме того, фальшивость картины мира в определенный момент становится до того очевидной, что может привести к полному разрушению существа человека, если оно было слишком тесно связано с этой картиной, то есть — к физической смерти. Однако если маг готовился к таком событию, если он последовательно проверял мировые принципы на прочность, он к моменту крушения мира уже достаточно разотождествлен с ним, и позволяет пройти крушению мира без разрушения потока своего сознания.
Среди таких «подготовительных» процедур можно упомянуть древние институты Мистерий и «кризис посвящения» шаманов.
Языческие мистерии были сопряжены с Великой тайной. Туда допускались только люди особо посвященные, профаны не только не допускались, они не могли даже знать, что там происходит. В мистериях обрядность ритуальной драмы сочетается с представлениями о «вечном блаженстве» посвященных, «приобщившихся» к божеству путем соприкосновения с ним. Восточные и античные мистерии чаще всего связаны с культами умирающих и воскресающих богов плодородия; в Греции заметен антагонизм между аристократической религией «олимпийских» богов и мистериями Деметры и Персефоны, богинь земли. Древние придавали громадное значение мистериям: лишь посвященные в них, по словам Платона, блаженствуют после смерти, а по утверждению Цицерона — мистерии учили и жить хорошо, и умирать с благими надеждами. Уважение к мистериям было так велико, что в то время как обыкновенные мифы могли безнаказанно подвергаться пародиям в комедиях и т. п., относительно мистерий такие поступки считались кощунством, влекущим за собой тяжкие наказания. Мистерии включали ритуалы, совершение которых само по себе должно было привести к увеличению количества Силы и сделать человека господином и владыкой духов, которые его окружают. Иными словами, мистерии были направлены на расширение восприятия, его выход за пределы социального мифа, а значит — на социальную смерть посвящаемого, который, увидев (в символической, драматической или мистической форме) ограниченность обыденного мира, больше не мог полноценно существовать в этом мифе.
В отличие от мистерий, в которых человек сознательно шел на символическую смерть с надеждой на будущее возрождение, шаманский «кризис посвящения» мог застать человека врасплох. Тогда столкновение с необходимостью перехода было мучительным. Эти страдания могли как обрушиться на них неожиданно во время кризиса посвящения, либо шаманы сами сознательно шли на страдания во время периодов уединения и аскетизма. Шаманский кризис посвящения начинается как драматическое, нарушающее привычный жизненный уклад беспокойство. Дальнейший опыт включает в себя визионерские переживания спуска в подземный мир, нападения демонов и нечеловеческих мук и испытаний, за которыми следуют умирание, новое рождение и восхождение в небесные сферы. В течение этого времени будущий шаман может испытывать широкий спектр крайних эмоций и вести себя самым необычным образом. В результате этих процессов у шаманов наблюдается радикальный сдвиг во взглядах на мир и свое место в нем. Снабженный качествами, которые обычно присущи только духам и духовным сущностям, восстановив связь с сакральным посредством своих контактов с «мудрыми людьми» и «приносящими жизнь», шаман теперь действительно имеет «глаза, которые видят» и «уши, которые слышат». Шаманское посвящение — это смерть ограниченного образа мысли или образа жизни.
Сопротивление таким изменением и распад нормальной структуры существования всегда были неотъемлемой частью трансформационного процесса. Поэтому они образуют по крайней мере некоторые аспекты любого ритуала посвящения. Отторжение нового и неведомого — обычная человеческая реакция. Вместе с тем, хотя в процессе такой символической смерти меняется само существование самым фундаментальным изменением является скачок от трехмерного к многомерному восприятию и опыту. Меняется Миф, парадигма существования, и эта новая парадигма уже никогда не станет такой императивной, каким был старый, привычный, социальный миф. Память о переходе, скачке, о крушении мира поможет всегда осознавать, что любой, даже самый широкий и совершенный миф — это описание реальности, которая выше слов и форм.